Око Марены - Страница 59

К оглавлению

59

...

Разумеется, в ту пору у Константина поначалу не было никаких особо далеких стратегических планов, чтобы там ни говорили другие историки во главе с многоуважаемым академиком Ю. А. Потаповым. До того ли ему было, когда все время приходилось отбиваться от воинственных соседей. Долгосрочное планирование было придумано значительно позднее и в гораздо более спокойные годы. А вся логика событий того времени подсказывает, что он ставил перед собой одну-единственную локальную задачу – отстоять независимость родного Рязанского княжества, над которым в ту пору нависла очень серьезная угроза со стороны северных соседей.

Глава 10
Мертвые волхвы

Стоим мы слепо пред Судьбою.

Не нам сорвать с нее покров…

Я не свое тебе открою,

А бред пророческий духов…

Ф. И. Тютчев

Ранним утром следующего дня Константин, в сопровождении неизменного Епифана на облучке, выехал по хорошо известной ему зимней дороге. Помимо самого князя, в санях имелась теплая шуба – для старика, еще кое-что из вещей, пара мешков с едой и добрый бочонок с медом.

Полозья саней катили легко, несмотря на то что снега было на удивление мало. Небольшой морозец легко пощипывал княжеские щеки, а пара застоявшихся в конюшне без дела лошадей весело несли Константина к заветной дубраве. Погожий зимний денек приятно освежал, и казалось, что даже яркое солнце и глубокая синева неба тоже ликуют вместе с Константином, разделяя его восторг и какую-то беспричинную щенячью радость.

– Господи, и как же мало надо человеку для счастья, – вздохнул он, озирая бескрайние просторы заснеженных рязанских полей, раскинувшихся по обе стороны от еле-еле накатанной дороги.

Судя по всему, с жертвоприношениями у волхва была серьезная проблема.

– Енто ты и впрямь в самое яблочко угодил, княже, – охотно поддержал его верный Епифан. – Такой шири ни в одном княжестве нетути. Ох и щедр вседержитель к Рязани стольной, – но тут же добавил озабоченно: – А со снегом ноне поскупился. Ежели так и дальше пойдет, то все жито на корню посохнет.

Когда они подкатили к дубраве, было совсем светло, но яркие слепящие краски зимнего дня уже слегка потускнели, предвещая скорое наступление сумерек. Торопясь успеть до темноты, они вдвоем – Константин барским замашкам так до конца не выучился и потому выгружал и таскал все наравне с Епифаном – быстренько перенесли все привезенное в глубь рощи, где у Всеведа было устроено небольшое хранилище для припасов. Вырытая под корнями старого полузасохшего дуба полуземлянка с трудом вместила в себя все, что они привезли.

А вот идти дальше в самую чащобу Константину пришлось одному. Невесть откуда вынырнувший Радомир строгим тоном предупредил Епифана, чтобы тот ныне ждал князя прямо здесь, на опушке. Предупредил и, пока князь взваливал на одно плечо бочонок с медом, а на другое – куль со снедью, всякими медовыми коврижками и прочими сластями для юного помощника старого волхва, уже исчез, причем так быстро, что Константин даже не заметил – в какую сторону. Впрочем, места были ему знакомы, и он уверенно пошагал дальше один.

Вскоре перед его глазами открылась заветная полянка. Была она совсем маленькая, овального размера и в самом широком своем месте не превышала и десяти метров. Снег лежал только в самой ее середине, да и то не всюду, а под могучими дубами, охранявшими ее, земля была совсем обнажена.

В дальнем углу полянки, вытянув руки вдоль тела, лежал старый волхв. Глаза его были закрыты, а руки сложены на груди. Словом, помер человек. Однако не успел Константин испугаться случившемуся, как Всевед еле заметно пошевелился и открыл глаза.

Почти сразу же откуда-то из-за деревьев вынырнул мрачный Радомир. Не обращая на князя ни малейшего внимания, он торопливо подбежал к старику и принялся заботливо поить его чем-то из принесенной им крынки.

– Живой, – радостно заулыбался князь, заметив, как жадно пьет волхв. – Ну и напугал же ты меня, старче, – обратился он с упреком к Всеведу.

Старик, напившись, оторвался от крынки и, чуть отдышавшись, медленно повернул голову на голос. Увидев князя, он слабо улыбнулся:

– Я знал, что ты придешь на мой зов, княже.

– А я мог и не прийти? – лукаво осведомился Константин, подсаживаясь поближе к старику и бережно похлопывая его по плечу.

– Все могло быть, – философски заметил волхв. – Но я знал, потому как уже видел все это прошлой ночью, аккурат перед тем… Словом, видел. Мы с тобой сидим вот так же, и твоя рука на моем плече.

– А меня там не было, в твоем сне? – раздался громкий мужской голос, и через мгновение из-за дуба вышел невысокий человек, одетый, несмотря на зимний морозец, в легкий грубо выделанный кожух. На голове его красовалась огромная, величиной с большой арбуз, шапка из лисьего меха. Ни усов, ни бороды мужчина не имел. Присмотревшись повнимательнее, Константин увидел, чего еще тот не имел. Оказалось, что у него отсутствуют и брови, и даже ресницы. Создавалось ощущение, будто человек не выспался и у него припухли веки. Нос мужик имел прямой, но грубый, губы толстые. Словом, если исходить из внешности, то больше всего ему подошла бы роль служителя какого-нибудь славянского Бахуса или иного божка, покровительствующего чревоугодию и сластолюбию. Особенно это сходство стало заметным, когда тот улыбнулся. Вид у него при этом стал добродушный и даже немного беззащитный, словно у большого, но до сих пор остающегося беспомощным ребенка.

– Так как, Всевед, был я в твоем сне или нет?

– Правду молвить, тебя там не было, но я все равно верил, что ты тоже придешь.

59